Любви моей ты боялся зря – Не так я страшно люблю. Мне было довольно видеть тебя, Встречать улыбку твою.
И если ты уходил к другой Иль просто был неизвестно где, Мне было довольно того, что твой Плащ висел на гвозде...
Сложная, больная тема. Но так или иначе встречающаяся в человеческой жизни. Как ее только не называют: и неразделенная, и безответная, даже несчастная. И еще – большим испытанием.
Интересно, что в прошлом не стеснялись признаваться в ней и мужчины («Нет, я не знал любви взаимной, Любил один, страдал один; И гасну я, как пламень дымный, Забытый средь пустых долин», – А. Пушкин).
Не казалась им неразделенная любовь не соответствующей облику мужской брутальности («Земное сердце стынет вновь, Но стужу я встречаю грудью. Храню я к людям на безлюдьи Неразделенную любовь», – А. Блок, хотя здесь все глубже). А Петрарка а Данте? А английская поэзия? А немецкая? А кинематограф?
Сейчас, кажется, такая любовь – прерогатива женщин. И все же это – любовь. А еще говорят, что самая сильная.
Она – не обязательно тинейджерская фантазия по ненайденному принцу. Она как раз конкретна. И она вовсе не иллюзорна – это совершенно реальное чувство. Мы – живые люди.
Когда же, наш мимолетный гость, Ты умчался, новой судьбы ища, Мне было довольно того, что гвоздь Остался после плаща.
Кто-то пытается врачевать и заживить душевную рану. Идет к психологу. Или бросается во все тяжкие. Или культивирует ее в себе еще больше – годами.
Теченье дней, шелестенье лет, Туман, ветер и дождь. А в доме событье – страшнее нет: Из стенки вынули гвоздь...
Туман, и ветер, и шум дождя, Теченье дней, шелестенье лет, Мне было довольно, что от гвоздя Остался маленький след.
И даже предательство такая любовь способна пережить. Вспомним классический случай из кинофильма «Служебный роман», когда личные письма стали достоянием жаждущей сенсаций общественности.
Советчиков по исцелению души тоже хватает, особенно в Интернете, и почему-то больше с уклоном в пубертатный возраст. Их советы отдают банальностью, но и спорить с ними трудно. Станьте, будьте, займитесь. То есть живите, и как можно более полноценно. Как бы иногда не опошляли тему «советчики» (ваш парень вас не замечает, а вы заведите себе хобби – вот такой слог), но суть-то правильная. Живите. Может быть, и забыть не нужно стараться. Невозможно «не думать о белой обезьяне», коли уже думается, но не исключено, что сама жизнь раскрашивается при этом новыми оттенками, нюансами, звучит полутонами, и жизнь эта насыщенная.
Когда же и след от гвоздя исчез Под кистью старого маляра, Мне было довольно того, что след Гвоздя был виден вчера.
И что скрывать: разве разделенная когда-то пылкая и страстная не может обернуться страданиями?
Вырывать из сердца занозу-зависимость можно попробовать. А можно попробовать просто пережить. Но какой в этом прок?
И в теплом ветре ловить опять То скрипок плач, то литавров медь… А что я с этого буду иметь, Того тебе не понять.
Эту потрясающую незабываемую песню написала Новелла Матвеева. Сама музыка – стилизация под старинную шотландскую. А слова – кусочек души, подлинный, не стилизованный. Первая пластинка с этой песней появилась в 1966 году, и с тех пор песня поется, забыть ее невозможно.
Сама Новелла Матвеева – удивительный человек и потрясающий поэт. Несмотря на причуды биографии ее рода, ей все же присудили Государственную премию. А род необычный. Новелла Матвеева – внучка русского дипломата-япониста Николая Петровича Матвеева-Амурского, который и родился, и умер в Японии, оставив самое первое серьезное исследование «История города Владивостока». Писал он также и стихи, и прозу («Уссурийские рассказы»). Из его 12 детей и многочисленных потомков многие стали поэтами: и Венедикт Матвеев (Март), и живший в США поэт Иван Матвеев (Елагин).
А ныне покойный муж Новеллы Матвеевой Иван Киуру (Хейно Йоханнес) – именно ему посвящена эта песня – финский переселенец и сам прекрасный, еще до конца не оцененный поэт, оставивший свои прекрасные стихи (на русском языке).
«Девушка из харчевни» остается самой любимой из всех поразительно мудрых и глубоких песен Новеллы Матвеевой. Не случайно, наверное. Созвучна она невероятно женским чувствам в России (да и просто судьбам). Несмотря на все советы «как надо» или «как лучше», случается и «как всегда». Оно переживается, осмысливается, оно подвергается научному анализу – а это необходимо, чтобы свести к минимуму ущерб для личности в такой ситуации. Ведь из такого навязчивого состояния-тупика желательно выйти с достоинством и наименьшими душевными потерями. Это горькая правда.
Но говорят же, что и такое, казалось бы, безрадостное чувство стимулирует в человеке творческие способности. Это если «по-научному». Да и огромная часть мировой литературы или выросла из этого чувства, или посвящена ему. Отметились в теме все: и живописцы, и музыканты, и, конечно, все писатели и поэты. Тоже ведь живые люди. А песен-то, песен сколько...
Но та Девушка из харчевни знала какую-то еще и свою правду. И в этой ее правде есть что-то бесконечно светлое.
А что я с этого буду иметь, Того тебе не понять…
Если песня живет полвека, значит, это кому-то нужно. Не музыкальным продюсерам, не телевизионному братству. Она нужна людям. И такое мироощущение – гордое и нежное – не кажется им таким уж несовременным и не созвучным нашей эпохе.
Не исключено, кстати, что многие, взглянув на свежеотремонтированные стены своего дома, вдруг вспомнят про «след от гвоздя». И вспомнят, возможно, со светлым чувством...
Эта песня останется в ряду бесчисленных шедевров мировой классики, посвященных многим знакомой и очень непростой проблематике.
